Игорь Васильев. Украинская пропаганда и украинский постмодерн
Немало говорят и пишут о том, что современная украинская пропаганда довольно эффективно доносит весьма далёкие от реальности образы и идеи не только до «аудитории телевизора», но и до «аудитории интернета», людей, претендующих на интеллектуальность. Почему это происходит?
В украинской, как и в любой другой культуре, существуют сферы сакрального и профанного, обыденного. У украинцев нередко вместо резких границ имеет место перетекание одного в другое. Украинская культура заявляет единство проявлений самых разных сторон жизни, как отдельного человека, так и общества в целом. Они не только связаны, но и смешиваются, перетекают друг в друга. Не даром у украинцев весьма разветвлённые и длинные линии горизонтальных социальных связей.
То же наблюдается и в интеллектуальной жизни, для которой характерна относительная нерасчленённость и неиерархичность. Как и везде в мире, на Украине есть исторические и этнографические мифографы и очень серьёзные учёные. Но граница между ними нередко не столь резка, существуют переходные типажи, которые в той или иной степени «и там, и там». Институт искусствоведения, фольклористики и этнологии НАН издавал сборники тостов, на обложке одной из монографий красовалась несколько фривольная девушка… А в целом в эпоху «до майдана» не слишком старому российскому украинисту издаться при НАН или при Институте национальной памяти было куда проще, чем при соответствующих статусных российских структурах…
В Украине существует гораздо более разветвлённый, чем в России, пул популяризаторов и интерпретаторов исторических знаний. Включающих, помимо собственно историков и журналистов, многочисленных писателей и различные промежуточные категории между этими специальностями. Так работали, в том числе, и русофилы. Такие, как ныне покойный Олесь Бузина.
Однако больше всего он помог украинским националистам, создавшим разветвлённый и «всесторонне развитый» пропагандистский пул.
Иерархизм и демократизм имеют и свои недостатки, и свои достоинства. Каждый - разные…
Надо ли говорить, что здесь есть существенные отличия от русской культуры. Индивидуалистического начала, анархизма и авторитаризма, переходящих друг в друга, хватает и у русских. Однако в русской культуре активно манифестируется иерархия и разграничение наряду с сокрытием и умолчанием. Различные сферы жизни, творчества, интеллектуальной деятельности гораздо более разграничены, изолированы, оформлены. Люди гораздо меньше склонны передвигаться между сферами. И переходя, русский человек внешне полностью меняется в соответствии с иной сферой. Всё это способствует относительной крепости вертикальных социальных связей, государственных структур. Социальная система в целом более устойчива и стабильна. По той же причине слабее горизонтальные связи, самоорганизация.
Если украинский постмодерн «работает» в жанре коллажа, порой объединяющего трудно совместимое, то российский постмодерн направлен на изоляцию отдельных деталей, даже малозначимых вне контекста целого.
В России поэтому гораздо более узкая специализация и общий уровень профессионализма выше. Однако усилия специалистов в отдельных областях научной гуманитаристики, культуры и искусства крайне недостаточно востребованы в других, пусть и близких, сегментах и в обществе в целом. Нарастает всё большее дробление и специализация, любое ноу-хау или образ становится достоянием всё меньшего числа людей.
Отсюда относительная слабость российского дискурса за пределами «аудитории телевидения». Тем более, что сам российский дискурс крайне внутренне конфликтен и раздроблен («белые» и «красные» патриоты и пр.).
В наше время интерпретация и популяризация знания уходит из сферы науки даже не в журналистику, а в блогосферу. Там научные знания упрощаются и выносятся из контекста научных теорий в сферу развлечения или политической манипуляции. По сравнению с собственно прессой здесь образуется ощущение непосредственной личной передачи информации, происходит фольклоризация и мифологизация исторических, литературоведческих и прочих сюжетов. И пройдя через блогосферу, они подвергаются гораздо меньшей критики и рефлексии, переходят на квазирелигиозный уровень «верю – не верю». Отсутствие профессионализма, неподдельный разговор с профаном «на его языке» здесь только помогает…
Тут же подключаются и весьма сильные барочные корни украинской культуры. Которые через посредство польской культуры восходят к католической контрреформации. Которая во многом сделала акцент на борьбу за эмоции верующих посредством живописи, музыки, архитектуры и пр.
Так же украинская художественная, публицистическая и научнопопулярная пропаганда активно апеллирует именно к эмоциям, таким, как обида, гордость, стремление к самоутверждению и свободе. Это характерно для любой пропаганды, однако эмоциональный компонент наряду сочностью образов в украинской пропаганде дополнительно усилен и проработан. Он крайне важен для «развлекающегося дилетанта», которым и является по большей части современный потребитель гуманитарной продукции. Российский либо украинский специалист по компьютерам, либо торговый представитель, для которого важно не только развлечение, но и компенсация несоответствия значительных запросов скромной реальности…
Таким образом, относительно небольшая дистанция между сегментами интеллектуально- художественного и медийного сообщества, сравнительно большой удельный вес популяризаторов по сравнению с профессионалами, сильная мифологизация и апелляция к эмоциям способствует пропаганде идеологизированных образов украинской культуры. Причём основную специфику даёт именно уменьшение дистанции между профессиональными группами и дискурсами. Они увеличивает и концентрирует силу пропагандистского воздействия. А также создаёт эффект целостного мира, окружающего человека со всех сторон.