Игорь Васильев. Русская обратка
Многое в ментальности, жизни и быте русских кажется загадочным. Однако многое из этого можно объяснить обраткой. Той самой, хорошо нам знакомой. Если не по самому себе, то по поведению некоторых окружающих.
Обратка постоянно срывает различные образовательные, воспитательные и идеологические проекты. Срывает когда на индивидуальном, когда на групповом, а когда и на этническом уровне.
То есть, русские люди начинают отрицать то, чему их учат, что пропагандируют, то что считается общепринятым, нужным и важным. Причём чем активнее пропагандируют и настойчивей учат – теми сильнее отрицание. Например, жертвой обратки массово стало православие в начале XX века, а коммунизм - в конце. Хотя первоначально, в первой половине столетия, коммунисты её вроде бы придавили.
Конечно, обратка – явление общечеловеческое. Однако у русских она развита несколько больше, чем у многих других народов.
Именно ею можно объяснить то, что самое правильное и разумное воспитание так часто порождало у русских «совсем не таких» людей, казалось бы незыблемые устои – их отрицание, настойчиво проводимый общественно-политический курс – своё отрицание. Киевская Русь породила Московское государство, то в свою очередь – Российскую империю, а та – СССР, а та – в РФ. Видны заметные разрывы в преемственности. Преемственность, конечно, сохранялась. Но в самом образе действия, а не в конкретном содержании, которая раз за разом становилось жертвой обратки. Отсюда вся непоследовательность нашего образа жизни, колебания из стороны в сторону.
Возьмём человеческое измерение. Как часто «хорошие семьи» порождали бунтарей, пьяниц и бездельников, богохульников и просто чудаков. А прославившие русских православные святые были порождены откровенно не христианской атмосферой. Слишком часто у русских не удавались последовательные «династии» носителей каких-либо качеств.
Обратка всегда ставила границы распространению и укреплению среди русских любого мировоззрения и принципов жизни. Когда оно распространялось до определённого предела, обратка начинала их решительно тормозить. Противодействие оказывалось всё более пропорциональным идеолого-воспитальному действию.
Нередко это пытаются объяснить воздействием «вражеской пропаганды» либо «происками консерваторов и обскурантов». Однако оба эти фактора гораздо менее значимы, чем их пытаются представить. За «цивилизацию» либо «консерватизм» просто цепляются для обоснования собственной обратки, часто – совершенно иррациональной. Именно для её обоснования использовались «западные ценности» в петровскую эпоху и во время перестройки, «консерватизм» и «советское наследие» в постсоветский период. В первом случае это делали ну совсем не европейцы, а во втором – люди, часто изрядно далёкие и от традиционных условий, и от советскости. Но в обоих случаях – русские люди со своей обраткой.
Но откуда она взялась?
Как пишет С. Резниченко, в первую очередь, из древнего стремления поддерживать на одной территории прежнюю плотность населения и уклад жизни. Кто-то должен был уходить в другие места, приспосабливаться к другим условиям, создавать новый образ жизни. По возможности – добровольно и с убеждением в необходимости этого шага.Так сказать, «миграционная составляющая». Не даром идентичность русских нередко существенно менялась после переселения, с него начинали новый гениалогический отсчёт.
Так же спецификой приспособления русских к изменчивым географическим и историческим условиям была принципиальная способность к достаточно быстрой изменчивости при сохранении разнообразия.
А это подразумевает, что обратка – качество далеко не всех русских. И даже не большинства. Значительное число их подвержено и пропаганде новшеств, и поддержанию устоявшихся традиций, подражанию родителям и старшим. Так же обратка в одном сочетается с конформизмом в другом. Многообразие существует и в русском народе, и в отдельном русском человеке.
Домосковский и даже досоветский уклад на Руси был хорош тем, что носители обратных установок относительно безболезненно отделялись друг от друга географически. И отношения между ними были гораздо терпимее. При советской власти завершился начавшийся в Московской Руси слом автономий отдельных общностей и пространств. Все «сидят друг у друга на голове», как в тюремной камере. Потому и обратка приобретает весьма болезненные черты, от русской русофобии до обострения конфликтов между родственниками…