Игорь Васильев. Фёдор Андреевич Щербина: к вопросу об идентичности
Фёдор Андреевич Щербина, один из основателей российской бюджетной статистики, историк и политический деятель – безусловно, один из символов Кубани. Ему, например, установлен памятник в центре Краснодара. Однако после «украинских событий» двух последних лет в том интересе, который окружал фигуру учёного и политика в постсоветский период, появились нотки некоторой подозрительности.
Дело в том, что Ф.А. Щербина, безусловно, был не чужд украинофильства. Взять хотя бы его сотрудничество с С.В. Петлюрой, который помогал ему в исторический исследованиях, ил поэма «Петро-кубанец», где Щербина писал о кровном родстве кубанских казаков и галичан, работа в украинских учебных заведениях в эмиграции[1].
Однако украинофильство украинофильству рознь. Под эту дефиницию подпадали совершенно непохожие друг на друга люди. И было бы совершенно ненаучным судить о мировоззрении Ф.А. Щербины по аналогии с другими, будь то С.В. Петлюра, Т.Г. Шевченко, и уж тем более сторонники украинского интегрального национализма.
В целом для описания мировоззрения крупных восточнославянских деятелей просопографический анализ, акцентирующийся на индивидуальной специфике, подходит гораздо больше, чем анализ партийных и групповых идентичностей. Которые часто дают на редкость не точную и искаженную картину.
Крупнейшие знатоки биографии и творчества Ф.А. Щербины, такие, как Л.М. Голутво, всегда подчёркивали центризм и умеренность, присущие Ф.А. Щербине как в мировоззрении, так и в практической деятельности. К тому же мировоззрение учёного формировалось под влиянием прежде всего общероссийского народничества, а не национальных украинских кружков.
Для восточных славян в целом характерна этнизация социальных и политических идентичностей, а также более или менее сильная подмена национальной идентичности социальной или политической.
И для Ф.А. Щербины характерно восприятие украинцев во многом не в этническом, а в социальном ключе, как селян, рядовых казаков, семинаристов и пр. Что предполагало солидарность с другими угнетёнными, в том числе и великороссами.
Мировоззрение Ф.А. Щербины представляло из себя сочетание народничества с сильным общерусским началом, украинофильства и крепкой кубанской казачьей идентичностью. Причём каждое направление изначально было весьма умеренным и чуждым любого радикализма. Будучи значимой политической фигурой в период Гражданской войны, Фёдор Андреевич показался себя деятелем, на удивление далёким от политических распрей, не говоря уже о терроре. Его основные интересы были сосредоточены на улучшении жизни людей и развитии инфраструктуры (принятие сбалансированного бюджета, организация первого на Кубани вуза).
Как общественный деятель Ф.А.Щербина был удивительно близок к Махатме Ганди. И в мирных, а не военных условиях он проявил бы себя гораздо полнее…
Щербина был лишен ксенофобии. С глубоким уважением он относился и черкесам Северного Кавказа[2], и к крестьянам Вологодчины, где он отбывал ссылку[3]. Своих земляков-кубанцев Фёдор Андреевич считал более зажиточными и просвещёнными, а вологодцев – более честными, порядочными, и при всей бедности, склонными к взаимоподдержке и благотворительности. Коллективизм и развитая самоорганизация северян произвела на него глубочайшее впечатление и во многом определила мировоззренческие ориентиры[4]. (Примечательно, что уровень самоорганизации русского северного села и по сей день один из самых высоких по стране. Эффективные проекты по созданию коллективов выживания там реализовал известный бизнес-тренер Глеб Тюрин).
Так же очень интересно, что разница в четности и коллективизме между кубанцами и северянами точно так же оценивается и нашими современниками…
Убийство украинофила и самостийника Н.С. Рябовола, во много раз более радикального, чем Ф.А.Щербина, было прекрасным поводом для антирусской истерии, которым многие и воспользовались. Но не Ф.А.Щербина, в его речи памяти Рябовола вообще нет оскорблений в адрес кого-либо[5]. А Л.Г. Корнилова учёный прямо называет народным героем[6].
Показательно, что свои тёплые воспоминания о великороссах-северянах Фёдор Андреевич написал, будучи «штатным украинофилом», одним из ведущих преподавателем «Украинской сельскохозяйственной академии» в Подебрадах (Чехия).
Украинофильство Ф.А. Щербины наряду с отсутствием выраженной враждебности к русским и Россией, сближало кубанского учёного с образованными украинцами, у кого любовь к родным корням и крепкая идентичность не переходила в русофобию и сепаратизм. По своему мировоззрению Ф.А. Щербина был значительно более близок к М.П. Драгоманову, чем к С.В. Петлюре. Драгоманов так же не сочувствовал сепаратизму и русофобии, но призывал украинцев укреплять, делать более справедливым и достойным общее государство русских и украинцев [7].
Если к чему Ф.А. Щербина всегда испытывал нетерпимость, так это к доктринёрству и политиканству, когда кто-либо ставил различие в политических взглядах выше принципов этнической и земляческой взаимопомощи, развития науки и системы образования. В период Гражданской войны председатель Верховного суда Кубани, член Законодательной Рады, глава Финансово - бюджетной комиссии Ф.А. Щербина выступал с весьма умеренных позиций. Его основной заботой были насущные нужды кубанцев, такие, как сбалансированная бюджетная полтика в трудных условиях, организация первого на Кубани вуза, а позже – спасения кубанских казачьих регалий. Признанием выдающегося статуса Ф.А. Щербины стало решение Чрезвычайной Краевой Рады выдать от войска особую грамоту, учредить стипендию его имени, повесить его портрет во всех школах Кубани. В другое время и в другом месте Ф.А. Щербина, в случае более или мирного развития событий, мог бы стать «кубанским Ганди» - признанным региональным духовным и политическим лидером, миротворцем. Однако в ситуации Гражданской войны оказались востребованы политические радикалы и военные лидеры. И это не вина Ф.А. Щербины, поскольку ситуация зависела не от региональных лидеров [8].
При своём украинофильстве Ф.А. Щербина не был русофобом, но всегда оставался кубанцем. В письме к Н.А. Рубакину писал: «Некогда и охоты нет окунаться в политическую борьбу эмигрантов... стоя на аполитической почве, одинаково «поддерживаю»... интересы и кубанского украинского населения и кубанского великорусского населения, и все поклепы и небылицы, пускаемые в публике и прессе про меня, сущая чепуха ...я не столько ... украинский деятель, сколько твердый в своих убеждениях и преданный народу и науке человек». Фёдор Андреевич Щербина не был сепаратистом и русофобом. «Жив будет рycский Народ и жива будет душа его" – пишет он, будучи видным деятелем эмигрантского украинского образования, профессором украинской государственной сельскохозяйственной академии в Подебрадах [9]. Если сравнить эти высказывания с, прежде всего, антибольшевистской поэмой «Петро – кубанец», то видно типичное для многих известных деятелей повышение радикализма во время Гражданской войны, которое сменилось гораздо более умеренно – консервативными взглядами после её окончания. Например, немалое число белых антимонархистов в эмиграции вновь повернулось лицом к идее монархии…
Так что Ф.А. Щербина не был русофобом. Хотя были так сказать, «тенденции». Фёдор Андреевич недолюбливал российское имперское государство и большевизм. Для очень и очень многих такие антипатии стали торным путём в оголтелую русофобию. Но не для Щербины, всегда отличавшегося принципиальной умеренностью и центризмом.
В мировоззрении Ф.А. Щербины очень индивидуально выразилась основная специфика кубанской идентичности. В отличии от украинской, она не является исключающей, противопоставляющей себя чему – либо. Наоборот, она органично и традиционно сочетает в себе элементы различного происхождения [10]. Такие, как украинская песня и русская литература.
Сочетание интереса к местной и великорусской культуре, различным аспектам местной и общерусской идентичности, где русская культура является дверью в культуру мировую, вообще было характерно для немалого числа образованных людей малороссийского происхождения XIX – начала XX вв [11]. Лишь позже эволюция культуры и самосознания на Украине пошла более в украинскую сторону, а на Кубани – последовательно в русскую.
Фёдор Андреевич Щербина был и останется гордостью Кубани и всей России.
Примечания
1. Чумаченко В.К. Поэма Ф.А. Щербина «Петро- кубанец» как поэтическое подведение итогов Первой мировой войны // Научное наследие Ф.А. Щербины: казачество и история Кавказа. Краснодар, 2015. С. 39.
2. Чумаченко В.К. К публикации очерка Ф.А.Щербина «Красный Муса» // Научное наследие Ф.А. Щербины: казачество и история Кавказа. Краснодар, 2015. С. 158-170.
3. Чумаченко В.К. От научного редактора // Щербина Ф.А. Собрание сочинений. Т. IV. С. 11.
4. Щербина Ф.А. Собрание сочинений. Т. IV. С. 225-245.
5. Речь на заседании Краевой Рады, посвящённом памяти Н.С Рябовола // Щербина Ф.А. Собрание сочинений. Т. IV. С. 458-459.
6. В поход с Добровольческой армией // Щербина Ф.А. Собрание сочинений. Т. IV. С. 326.
7. Марчуков А.В. Украинское национальное движение. УСССР. 1920 – 1930-е годы. Цели, методы, результаты. М, 2015. С. 56.
8. Голутво Л.М. К 150-летью со дня рождения Ф.А. Щербины // http://www.portalus.ru (дата обращения – 21.12.2015); Якаев С.Н. Одиссея казачьих регалий. Краснодар, 1992.
9. Рукописный отдел Российской государственной библиотеки (РО РГБ). Ф. 358. Картон 289. Д.61. Л.3 об, 6 об; Якаев С.Н. Одиссея казачьих регалий. Краснодар, 1992.
10. Марчуков А.В. Указ соч. С. 8.
11. Беляков С.С. Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя. М., 2016. С. 448-480.