Игорь Васильев. Мысли о Кубани
Кубань – весьма специфический регион России: на редкость зажиточный, хоть и не обременённый мощным промышленным производством, зато с очень развитой сферой обслуживания и торговлей. В 2010 году Кубань заняла второе место по РФ по количеству торговых площадей на душу населения. Кубань и самый курортный регион Российской Федерации.
Сложился на Кубани и своеобразный образ жизни, менталитет. Не даром кубанцев ещё называют «сельскими москвичами».
Кубань – это земля иммигрантов. Не даром её называют «русской Калифорнией» или просто «русской Америкой». И строилось благополучие нашего региона именно иммигрантами, пусть преимущественно не из-за рубежа, а из других регионов России, которые, однако, находили на Кубани совершенно иной мир, иной образ жизни.
Задолго до 1990-х годов были и зарубежные иммигранты. Многие коренные кубанские армяне и греки – потомки переехавших на Кубань на рубеже XIX – XX веков турецкоподданных, которые играли (и играют) немалую роль в местном бизнесе, а были и австрийскоподданные чехи, и словаки, и болгары – огородники.
Каких людей испокон веку привлекала Кубань? Казаки, первые славяне на этой земле после многовекового перерыва, были воинами, которые оказались в регионе не слишком-то добровольно, а по воле русского правительства, которое хотело, чтобы новые земли хоть кто-то заселял и осваивал. И казаки это делали. Жестоко воевали и тяжко работали, часто на землях, зараженных малярией. Нередко мужчины не могли трудиться, они сражались. И всё хозяйство лежало на плечах женщин, детей и стариков. Столь тяжелые условия и не снились первопоселенцам англосаксонских колоний. Но казаки выстояли. При активнейшей помощи государства, конечно же. Это они сделали возможным поселение на этой территории других, более взыскательных, носителей европейской культуры.
Казаки, по крайней мере, долгое время были суровыми, мужественными, работящими и неприхотливыми людьми.
На закреплённые и первично освоенные ими земли стали переселяться другие восточные славяне и представители других народов. Переселяться добровольно, в поисках лучшей доли. Это были совсем другие люди, надеющиеся на резкое изменение своей жизни к лучшему, желавшие терпеть минимум лишений и получать максимум жизненных благ, очень похожие на определённую часть мигрантов в США.
Но у будущих кубанцев была ещё одна особенность: они не стремились и не стремятся к по-настоящему «большой» карьере. В бизнесе ли, на государственной службе, в сфере культуры и науки.
Желающие многого пробивались в столицы, в Сибирь и на Дальний Восток. А на Кубань ехали желающие «лёгкой и хлебной» жизни. Желающие получать больше отнюдь за прежний объём труда. Желающие иметь свой небольшой, но процветающий бизнес в зажиточном краю. Это люди отнюдь не ленивые, предприимчивые и ответственные, осторожные и консервативные, но с узким кругозором и крайне индивидуалистичные, вплоть до самого махрового эгоизма.
Именно так выглядит известный на всю Россию кубанский куркуль. Классический мелкий буржуа. Схожим, «миграционным» путём во многом сформировалось и современное славянское население Москвы, отсюда и некоторое сходство в ментальности при очень больших отличиях.
Так было ещё до революции, такая ситуация и в наше время. Таков взгляд на мир как кубанских славян, так и неславян. Сейчас прибавились ещё и богатые пенсионеры, также желающие лёгкой и спокойной жизни.
К началу XX века подобным мировоззрением и образом жизни были во многом ассимилированы и кубанские казаки. На них воздействовали не столько приезжие, сколько мирная жизнь и собственное богатство, возможность успешно сбывать за рубеж хлеб через порт Новороссийск.
А после революции казаков, в добавок «зачистили», поломали духовно и физически. Многие из них, самые настоящие, эмигрировали из России. Многие были раскулачены и высланы в другие регионы, там обустроились и на Родину не вернулись. Огромное количество казаков погибло во время голода 1933 года.
И при этом на Кубань подселялись и подселялись любители лёгкой жизни и малого бизнеса. Поспособствовала этому и вольготная жизнь в годы застоя.
Из потомков казаков уцелели отнюдь не единицы, но они были ментально ассимилированы иммигрантами. Большинство из них казачеством не слишком интересуется. Меньшинство носит иногда черкески и гордится, что они «родовые казаки». При этом по своему «стереотипу поведения», образу жизни и отношению к людям они совершенно ни чем не отличаются от потомков мигрантов. Многие из них не знают толком реальных казачьих обычаев и кубанского диалекта, не обладают полноценными структурами казачьей самоорганизации. В этом-то и кроется основная трудность раскручивания бренда «кубанский казачий народ». Местные адыги, греки, армяне-старожилы так же изрядно русифицированы. Однако никто не скажет, что они ничем не отличаются от русских кроме внешности. Есть свои стереотипы поведения, обычаи, традиции, родственная, этническая самоорганизация. С представителями «казачьего народа» всё гораздо сложнее, никакой специфики, кроме чисто формальной, они пока не имеют.
Иногда начинают говорить о фантоме «кубанского сепаратизма и национализма». Это именно что фантом. Осторожные, консервативные, иногда боящиеся собственной тени кубанцы совершено не склонны к резким движениям. Особенно по идеалистическим мотивам. Всё, что может поставить под угрозу хотя бы весьма относительный уровень благосостояния, будет отметено на корню.
Будут терпеть кубанцы и этот режим, и более худший. Какую-то «кубанскую государственность» будут строить лишь в случае, если российской фактически не будет. Опять же, чтобы были хоть какие-то органы, защищающие их жизнь и благополучие. Примерно так дело обстояло и во время революции и Гражданской войны. Были казаки лояльны и царской власти, и Временному правительству, желали только экономических льгот и автономии. И с большевиками поначалу не хотели враждовать. Спохватились, только когда столкнулись с террором по отношению к себе.
А тогда была и казачья самоорганизация, и вооруженные силы, и популярные казачьи националисты вроде Рябовола. Где всё это теперь?
До революции кубанская идентичность строилась представлении о высшей ценности станицы и войска. И о российском государстве как о постоянном покровителе, том, без чего Кубань останется «голой и беззащитной».
Кубанская, казачья, станичная и большинство других коллективных идентичностей на Кубани деградировало или развалилось. Считается, что региональная и местная идентичности на Кубани сравнительно сильны, особенно по сравнении с Центральной Россией. Однако эти идентичности почти никак не выражены в социальных структурах, осуществляющих реальную социальную практику.
Кубанцы объединены в мельчайшие социальные группы из нескольких человек, объединённые по родственному и дружескому принципу. Даже такие группы нередко слабо интегрированы. Например, один человек в крепких и хороших отношениях с пятью другими, но это не значит, что эти пять горят желанием поддерживать отношения друг с другом, а не только с тем человеком. За пределами таких групп социальные связи жителей региона ещё слабее. Но Российское государство они воспринимают по-прежнему, как собственный панцирь. Другой защиты у них-то нет. Поэтому роль Российского государства возросла, и очень сильно.
Не удивительно, что на Кубани достаточно слабы всякого рода неформальные субкультуры и формы социальной активности. В отличие от Москвы и Питера.
Усилению сочувствия самостоятельности Кубани мешает непопулярность современного казачества среди населения, внутренняя рыхлость и фактическая фиктивность многих казачьих институтов и организаций. А все остальные институты и организации – ещё слабее, чем казачество.
Конечно, нередко кубанцы Москву и москвичей недолюбливают. Но друг – друга они недолюбливают во много раз больше.
Нередко можно читать высказывания украинских национал-активистов вроде: «Кубань – это Украина». Но некоторые особенности говора и обилие украинских фамилий не должны вводить никого в заблуждение.
Достоинства и недостатки кубанцев и украинцев – абсолютно разные. Кубанцы расчётливы, рациональны и консервативны, скрытны и способны к самоограничению, они индивидуалистичны и совершенно не склонны к коллективным действиям. Украинцы во много раз больше склонны поддаваться эмоциям, стремиться к новшествам, более склонны ко всякого рода коллективным действиям и объединению по разным признакам, гораздо более раскованны и отвязны.
Быть может, у москвичей, а тем более у сибиряков гораздо больше общего с украинцами, чем у кубанцев. Так что Кубань – это Антиукраина.
Тут возникает ещё один трудный вопрос – адыгский, связанный с коренным населением региона, с которым и сражались в своё время казаки.
Республика Адыгея – полноправный субъект РФ, но полностью находится в пределах Краснодарского края. Какие будут взаимоотношения в случае появления гипотетического «Кубанского государства»? Как двух совершенно независимых друг от друга государств? Или будет какое-то союзное государства. Вроде союза России и Белоруссии, или нынешней Боснии – и – Герцеговины? А, может, Бельгии или Канады?
К тому же многие адыгские националисты мечтают о создании Великой Черкесии и переселении в южные районы Краснодарского края как минимум нескольких сотен тысяч черкесов – потомков покинувших родину после окончания Кавказской войны. Границы нынешних автономий для них так же оскорбительны, как в своё время для немцев – границы Веймарской Германии…
Российские адыги испытывают немалые трудности и с демографическим воспроизводством, и с сохранением национальных обычаев и традиций, и с давлением агрессивных мигрирующих народов: вайнахов, турок-месхетинцев, курдов. Так что понятно, зачем адыгам, заботящимся о судьбах своего народа, массовое подселение соотечественников.
Но эта идея достаточно утопична. Адыги не слишком хотят ехать на историческую родину, у них гораздо больше возможностей для полноценной жизни там, где они живут сейчас. Они используют память об исторической родине и контакты с ней для поддержания адыгской идентичности у себя за рубежом. Там они очень часто занимают неплохое общественное положение, а на старых адыгских землях для них попросту нет социальной ниши. Их и для местных адыгов не хватает и бывшие сирийские интеллигенты вынуждены подсобничать на стройках. Поэтому и сирийские предпочитают уезжать из охваченной войной страны не на Кавказ, а куда-нибудь на Запад. А много ли абхазов переехало в абсолютно независимую Абхазию? Как-то предпочитают быть абхазами вне Абхазии. Это при том, что абхазские абхазы сползают к демографической катастрофе.
Так что на Кавказ зарубежные адыги поедут только в случае, если западный мир и мир ислама одновременно погрузятся в хаос и нищету, а на их исторической родине будет, по крайней мере, сохранятся стабильность. Как-то это сомнительно…
А если даже так и будет, откуда появится огромное количество рабочих мест и территории для расселения? Или поступят как в Чечне? Ограбят и выгонят местных славян, греков, армян. И будут жить на оставшееся от них? Только, боюсь, на долго таких «репараций» не хватит, Закубанье-то бедное! Практические навыки жизни в нём черкесами диаспоры начисто утрачены. Они будут просто беспомощны в горных лесах какого-нибудь Апшеронского района, где и так местных жителей немного. А как здесь будет подкидываться некий инженер из Алеппо!? Неясно!
И придётся черкесам опять куда-то ехать. Или отбирать друг у друга крохи. Как это уже делают абхазы, которые выгнали грузин, а потом и большинство русских, а сами на своей земле мало что построили…
Так что, по-хорошему, речь может идти только о подселении отдельных групп страждущих зарубежных адыгов на отдельные территории адыгских республик. И то, адыгские националисты должны удвоить и утроить усилия, чтобы сделать свои регионы экономически процветающими и вмещающими гораздо большее количество людей. Именно это, а не политические декларации, нужно адыгским националистам для привлечения репатриантов.
Но многие представители адыгского национального движения заворожены громадьём своих планов, они думают даже о некой федеративной адыгской империи. Так что разговаривать с ними гипотетическим «правителям Кубани» будет не просто, хотя в Гражданскую договорились неплохо. Но теперь даже испытывающие немалые трудности кавказские адыги организованы не в пример лучше местных славян…
А есть ещё реально возрождающаяся турецкая империя. И многие активные народы, с которыми, как уже говорилось, и адыгам непросто…
На Кубани необходимо сохранять гражданскую европейскую идентичность. На Кубани могут жить представители самых разных народов, вероисповеданий и пр. Однако становой хребет региона – это восточные славяне и их культура. Без них здесь не будет ни цивилизации, ни сколько-нибудь достойного уровня жизни, ни какой-либо «европейскости». Поэтому сохранение русско-славянского лица Кубани актуально для любого кубанца, представителя любой национальности, заинтересованного в спасении региона от погрязания в варварстве и нищете.
Славянам Кубани лучше держаться вместе, не занимаясь выяснением, кто «кацап», а кто нет. Нынешнее казачество во всех его проявлениях (реестровое, общественное) пока не готово быть лидером и региона в целом, и местного славянства. Просто нет реальной силы и организованности, решительности, так что желательно отложить выделение в отдельный «народ» до лучших времён, хотя бы во избежание внутриславянских склок. Не зря же адыгские националисты утверждают, что они – один народ. А не три разных…
При этом совершенно необходимо культивирование памяти о традициях и подвигах казачества. С момента переселения на Кубань до Великой Отечественной войны. И вообще, надо попытаться «довести казачество до ума». Превратить во что-то дееспособное, не ставя чрезмерных для его сил задач. Не за счёт «родовых казаков», а за счёт людей, способных делать реальное дело. В Запорожской Сечи не было женщин. И «родовых казаков» не было, а было очень много храбрых и мужественных людей самого разного происхождения и национальности, что и сделало Сечь символом казачества как такового…
Как должна производиться реформа отдельного казачьего общества? Появляется кризисный атаман, который распускает казачье общество, и выгоняет из него абсолютно всех. В общество набираются: один из самых богатых станичников, кто-то из самых образованных, кто-то из самых влиятельных, знающий юрист и/или общественный активист – ходатай. Кто-то знающий, как правильно разрешать различные конфликты, умеющий организовать для этого людей. Обязателен и знаток казачьей истории и культуры.
Происхождение этих людей особого значения не имеет. Они могут быть даже неславянами (черкесами, татарами, евреями), но достаточно укоренёнными и ассоциирующими себя с местными, а не с мигрантами. Это целиком и полностью соответствует древнейшим казачьим традициям.
Организованный таким образом блок представителей станичной элиты подбирает себе помощников. Опять же, преимущественно по деловым качествам. Например, наиболее известных местных спортсменов, уважаемых учителей. В казачьем обществе нетерпимы безделье, пьянство и склоки. Все его члены чётко отвечают перед атаманом и друг-другом за выполнение своих обязанностей. Строгая дисциплина должна сочетаться с подотчётностью атамана обществу.
Опираясь на такую структуру, казачье общество должно в очень значительной степени контролировать и организовывать все аспекты жизни станицы. Если у казачества нет возможности привлечь в ряды хотя бы часть влиятельных и авторитетных станичников, которые могут хоть на что-то влиять в своём поселении, существование казачьего общества по сути бессмысленно.
В одиночку нынешние казаки не смогут ничего. Другое дело, если им будут помогать все кубанцы. Если казаки будут их не отталкивать, а привлекать.
Изложенная выше концепция, отнюдь не подразумевает, что на Кубани должна быть анархия, а каждый хутор – независимым. Широкое и жизнеспособное самоуправление (особенно в сфере экономики и хозяйства) должно сочетаться с сильной властью регионального центра, которая совершенно необходима в качестве «зонтика» для местных инициатив, их защиты от сильных и недобросовестных конкурентов. Подобная модель соединения местного самоуправления и сильной административной власти хоть и не беспроблемно, но достаточно эффективно функционировала в дореволюционном Кубанском казачьем войске.
Кубанцам, в основном потомкам иммигрантов, необходимы символы единства и региональной идентичности. Как тем же американцам. Много ли среди них потомков «пионеров»? Но первопоселенческий День Благодарения отмечает вся страна.
Для сохранения Кубани нужна взвешенная миграционная политика. Подобная той, что вели в США в первой половине XX столетия. Свободно пускали белых протестантов, пусть и не англосаксов. Для жителей Восточной Европы, не говоря уже об Азии, были установлены серьёзнейшие ограничения. Поселиться в США могли только самые богатые и образованные из них.
Так же надо поступать и на Кубани. Русским, другим славянам – въезд свободный, тем более, что с рождаемостью у этой категории кубанцев дела обстоят неважно.
Для всех остальных – въезд только высококвалифицированных профессионалов с высшим образованием. Не столь важен даже уровень финансовой состоятельности. Если вы негр преклонных годов и при этом знающий экономист или инженер – милости просим! И обустроиться поможем! А если таксист, каменщик или вор-карманник – то извините! Своих хватает!
Как уже говорилось, на Кубани живут и могут жить самые разные меньшинства: национальные, конфессиональные и пр. Их свобода заканчивается там, где начинается свобода других. И большинства, и других меньшинств. Никто не должен посягать на права и интересы другого. Все попытки посягательств должны пресекаться в зародыше и самыми жесткими методами. Все меньшинства и их деятельность должна быть прозрачной и вписанной в правовое поле.
Например, на тех же принципах, что и в настоящее время действуют в Канаде. Мультикультурализм прописан в конституции этой страны, что не удивительно, если учесть, что её исконное население полиэтнично. Однако мигрантов в Канаду принимают очень осторожно и с большим разбором. С помощью умелого сочетания льгот и ограничений государство само решает, чем мигранты будут заниматься и как жить. Жизнь и деятельность диаспор прозрачна и протекает в поле законности. Они могут, например, бороться за свои права и выяснять отношения, но исключительно в рамках канадского законодательства. Поэтому преступность среди мигрантов в Канаде сравнительно невелика, а межнациональные отношения – гармоничны. В отличии от нынешних Соединённых Штатов, которые изрядно деградировали, отойдя от старых проверенных принципов.
Несмотря на относительную зажиточность, на Кубани немало серьёзных экономических проблем: пришла в упадок крупная промышленность, особенно прискорбно закрытие предприятий, перерабатывавших сельскохозяйственную продукцию таких, как Крымский консервный комбинат. Обанкротилось и немало сельхозпроизводителей, селяне не имеют работы по месту жительства. На Кубани идёт общероссийский процесс фактической ликвидации села, пусть и более медленный.
Должны быть приняты срочные меры для социально-экономического развития региона. Только так он сможет сохранить свой достойный статус. Необходимо спасти от уничтожения кубанское село, сделать его самодостаточным и самоокупаемым, самофинансирующимся. Создать эффективные хозяйственно-административные общины по методу Глеба Тюрина. Его основа – объединение и взаимная поддержка всех хозяйственных и прочих инициатив односельчан. Совместный организованный поиск новых источников доходов и форм занятости. С помощью широкой кооперации крестьяне учатся извлекать прибыль буквально из всего.
Необходимо резко увеличить количество предприятий, перерабатывающих сельхозпродукцию, которая должна попадать на предприятие без посредника непосредственно от крестьян. Кубань не должна продавать сырьё, но только готовую продукцию.
Необходимо развивать наукоёмкие технологии, для чего и нужны самые образованные кадры отовсюду. Особенно так востребованные в мире биотехнологии, высокий уровень развития которых характерен именно для Кубани. Вспомним имена великих растеневодов Пустовойта и Лукьяненко. Даже сейчас, несмотря на крайний упадок, кубанская биологическая наука остаётся конкурентоспособной. Например, наработки кубанских генетиков востребованы в Западной Европе. Однако нынче посадочный материал для кубанских сельхозпроизводителей поставляют в основном крупные международные фирмы. За относительным исключением пшеницы и кукурузы. Это недопустимо! Сорта кубанских сельскохозяйственных растений полностью должны выводится на Кубани. И идти на экспорт. Кубанские научные организации в области сельского хозяйства должны быть дополнены усилены и дополнены мощной бизнесинфраструктурой.
На одной сельхознауке нельзя останавливаться. Отталкиваясь от неё, необходимо развивать науку в целом. Превращать Кубань в интеллектуальный центр.
Метод Глеба Тюрина предполагает самое активное развитие туризма. Его предполагают и природные условия Кубани. И не только на черноморском побережье. Где отдых должен быть резко удешевлён и усовершенствована инфраструктура.
Но на Кубани возможен горный и многие другие виды туризма. По Тюрину, местные жители должны сами кооперироваться и организовывать небольшие, дешевые, но доходные туркомплексы. Поблизости от интересных природных объектов, археологических памятников, мест исторических событий. Совмещающие места отдыха, музеи, концертные площадки. Которые могут приносить доход многим местным жителям. Помогать местным народным мастерам, фольклорным коллективам. Таких небольших туркомплесов должно быть много. При полноценной рекламе (которую можно организовать централизованно), относительной дешивизне, доступности и хорошем качестве подобные комплексы могут конкурировать с зарубежным отдыхом. И даже привлекать иностранных туристов. Так, например, во многом выживает итальянская глубинка.
А что не нужно? Не нужно, например, продавать лес-кругляк в Турцию. Значительную его часть вообще не надо трогать. Им должны любоваться туристы, приезжающие в горные селения. Собирать грибы и ажину, алычу и кизил местные жители, а потом с выгодой реализовывать с помощью не перекупщиков, а местной сбытовой кооперации. Если что и рубится, должно полностью «идти в дело» на Кубани.
Что же нужно для осуществления всего этого? Проявление кубанских достоинств и борьба с кубанскими недостатками. Необходимы предприимчивость, деловитость, трудолюбие. Необходима активная и дружная работа. Недопустимы чрезмерный индивидуализм и эгоизм.
В связи с этим, какая форма и система власти необходима региону? Думающая не о сиюминутной выгоде, а о долговременной достойной жизни. А конкретный политический режим – дело непринципиальное.