Василий Величко. «Применение одинаковых мер и предоставление одинаковых прав всем без различия было бы противно и здравому смыслу, и простой справедливости…»
Всякое государство есть, прежде всего, учреждение воспитательное, а к Империи, собравшей в своих границах много разных племен, это определение еще вдесятеро более применимо. Империя – педагогическое учреждение по преимуществу, и потому мероприятия ее правительства должны вытекать из разумных принципов педагогии, основанных на глубоком, если можно так выразиться, естественно-историческом знании человека.
Национальный вопрос, созданный самою природой и выдвигаемый самою жизнью, непременно должен входить в государственную программу Империи. Все племена – ее равно любимые дети; каждому из них она должна прививать начала добра, справедливости и законности; но педагогические приемы должны быть сообразованы с индивидуальными характерами как отдельных личностей, так и племенных групп. Применение одинаковых мер и предоставление одинаковых прав всем без различия было бы противно и здравому смыслу, и простой справедливости: чтобы эта последняя достигалась взаправду, на деле, нужно одних поддержать и не давать на съедение, а других сдерживать и умерить их аппетиты.
***
…русская душа гораздо более склонна к пониманию чужих особенностей, нежели к их отрицанию или попранию. Этим, главным образом, и объясняется быстрый рост нашей обширной Империи. Меч ее непобедим, но любовь русской души еще победоносней.
***
Данте прежде всего итальянец-католик, Вольтер – скептик-француз, Шекспир – потомок грубоватых и смелых мореплавателей, Пушкин – воплощенное русское сочетание идеализма с реализмом, Шиллер – представитель старой романтической Германии, с несколько ходульной головной, а не сердечною добродетелью, а Ницше, модный Ницше – выразитель теперешней, утучненной стяжанием, наступательно буржуазной германской империи.
***
Достоин особого внимания взгляд некоторых историков, усматривающих в социально-бытовом воздействии евреев одну из существенных причин разложения и гибели «железного Рима». Они были его ржавчиной.
***
…религия, серьезно понимаемая, является не разрушительницей, а даже опорой племенной самобытности и национальной идеи, облагораживая эту последнюю и давая ей свое оправдание. Космополитизм — измышление беспринципного, язычески настроенного торгово-промышленного класса, плод не всегда бескорыстного равнодушия к живым явлениям; а религиозный призыв к мирному единению народов есть акт творческой веры, повышающей эти явления.
***
Даже Россия, объединенная сильною властью и славными традициями, за вторую половину истекшего столетия сделала шаг назад в области морального объединения под влиянием утопических правовых и политических понятий, вторгнувшихся в область законодательства и сильно повредивших органической здоровой, объединительной работе государства. Теперь даже в завоеванных местностях, купленных народною кровью, можно на каждом шагу встретить духовно невежественных инородцев, не только не склонных гордиться званием русского, но даже дерзающих провозглашать, сидя на русских хлебах, свою принадлежность к изобретенным «нациям», не имеющим и тени исторического обоснования.
Всюду, где законы рассчитаны на пресловутого «отвлеченного человека» (а таких законов у нас премного), представители сплоченных инородческих организаций поднимают голову, оттесняют русских людей и обходят русский закон.
***
…главною из пагубных ошибок Запада было именно измышление «отвлеченного человека»: вместо живых людей, классов, сословий и наций появились – как предметы философских мудрствований, политических, государственных и даже искусственно бытовых мероприятий – какие-то приведенные к одному знаменателю математические знаки, без самобытных черт, без исторических заветов, страстей и привязанностей, без живых особенностей чувства, мысли, речи и дела… Богочеловеческой религии, указывающей и осуществляющей истинный путь к высшим формам свободы, равенства и братства, вожди или рабы нового течения объявили борьбу нещадную, продолжающуюся доселе.
***
На железный Рим все более становится похожею Германия, где бряцание оружия слышится не только на парадах и военных обедах, но и за дипломатическими столами, и в религиозных организациях, и в литературе для юношества, и в сочинениях по политической экономии, — словом, буквально всюду! Национальная идея проникает насквозь, охватывает всю германскую расу, переливаясь далеко за политические границы. Она становится смыслом и целью жизни, порабощая или принижая отдельные самобытно-высокие характеры; она превращается в языческий культ, за неумеренную приверженность которому этой расе придется еще когда-нибудь поплатиться сперва духовным, а затем и политическим величием.
***
Немецкая националистическая в основе печать усердно поддерживает проповедь «всечеловечества» во Франции и России, хвалит возможно громче ошибки и заблуждения своих соседей, особенно невыгодные для них правительственные мероприятия, вредные выходки единичных деятелей и общественных групп. Заговорит ли гр. Толстой против государства и национальной идеи — его в Германии объявляют не только гениальным художником (что не подлежит, конечно, сомнению), но и величайшим решителем жизненных задач, — что совершенно недоказуемо; распространению же его идей в самой Германии немецкие патриоты препятствуют даже цензурными мерами. Потребуют ли французские космополиты или масоны упразднения постоянной армии — и их поддерживают масоны немецкие, которые у себя дома не дозволили бы распустить ни одного батальона. Нет-с! Эти вредные вещи только для вывоза! Точь-в-точь подобно тому, как происходит вывоз англичанами опиума и иных ядов в восточные страны, неблагополучные вследствие слишком старой или слишком молодой цивилизации.
***
Не надо забывать, что образованные правящие классы являются в некотором роде опекунами или ответственными старшими членами народной семьи и должны особенно заботиться о родных ее детях, которым предстоит воплощать, ограждать и развивать великие семейные традиции. Ответственные люди не вправе слишком ограничивать национальный эгоизм во имя высоких теорий: это было бы сентиментальностью на чужой счет, убыточною для опекаемых и применяемою без их сознательного согласия. Да сознательное согласие, кстати сказать, почти никогда и не достижимо там, где речь идет о больших народных массах! Космополитизм правящих классов, применяемый к общественно-государственной жизни, есть преступление перед народом, исторически выработавшим самобытные жизненные начала; это грех против общественной нравственности в реальном, жизненном ее значении.
У нас это грех отчасти невольный: это грех для меньшинства, а для большинства интеллигентов — несчастье, как результат цепи событий, от них не зависящих. Но само собою разумеется, что когда все сделано для выяснения истины, а ложь продолжает господствовать, в силу недобросовестного упрямства или умственной халатности своих невольников, — то несчастье становится несомненным грехом. Отвлеченный человек — существо упорное и вкрадчивое; его сила отчасти в том, что он потворствует умственной лености и усыплению совести, воспрещая думать самостоятельно и строго, и даже угрожая иногда жестокою карой за нарушение такого запрета...
Владимир Соловьев, очевидно, глубоко понимал это, когда имел мужество обратиться к нашему обществу с нижеследующими приснопамятными словами: «Мы, имеющие несчастье принадлежать к русской интеллигенции, которая, вместо образа Божия, все еще продолжает носить образ и подобие обезьяны, — мы должны же, наконец, увидать свое жалкое положение, должны постараться восстановить в себе русский народный характер, перестать творить себе кумира из всякой узкой и ничтожной идейки!..»
Не удивительно ли, что нашему философу пришлось говорить такие вещи просвещенным классам народа, который пережил в XIX веке целый ряд знаменательных исторических событий, поднимавших национальное чувство?! И отечественная война, и бессмертная кавказская эпопея, и долгая борьба за освобождение славян (вновь разгоравшаяся в момент произнесения приведенной речи), и освобождение крестьян, и празднование тысячелетия России — это ли не великие события?! Что же творилось в головах той интеллигенции, которая через четыре года после приведенной речи стала до известной степени психическою соучастницей позорной катастрофы 1-го марта?!.Творилось нечто недоброе: ей заменили натуральную, здравомыслящую русскую голову поддельною, приспособленною к водворению в ней отвлеченного человека.
***
…русское национальное самосознание было гораздо сильнее и глубже при патриархах и благодаря их высокому оздоровляющему авторитету; при патриархах, например, было бы немыслимо широкое распространение растленных шатокабаков, заполонение целых ведомств инородцами и иноверцами, преобладание в правящих классах и народившейся затем печати еврейско-космополитических тенденций, и вообще весьма многое. При тогдашних условиях, — но только при тогдашних условиях, — созывавшиеся по временам земские соборы были явлением нормальным, не подрывавшим идеи самодержавия и служившим делу царской осведомленности, для достижения которой, вдобавок, тогда не было таких простых и вместе сильных средств, как печать.
С воцарением Петра и до самого последнего времени идет сильный территориальный и культурный рост нашего необъятного государства, обусловленный, с одной стороны, западными прививками и надстройками, наряду с разрушением таких органических устоев, как патриаршество и как единство всесословных, всенародных бытовых традиций, а с другой — неизбежной централизацией, которая необходима каждому собирательному организму, находящемуся в поступательном движении или свершающему напряженную работу.
Если мы кое-что приобрели по части так называемой «цивилизации», то в отношении почвенно-культурном многое потеряли и доселе страдаем, как страдает единичный организм от быстрого роста и негигиеничного образа жизни. Многое из приобретенного не усвоено, не переработано на русский лад; многое неусвояемое, чуждое нам, не отброшено, потому что глупая мода на него еще держится по инерции, или искусственно поддерживается врагами русской силы. Таково положение дела почти во всех сферах, начиная с духовной и кончая даже территориальной, так как почти на всех окраинах наших образовались организации, враждебные русскому государственному единству, т. е., в итоге, столь же вредные организму России, как «отеки» или «затвердения» в различных частях тела, мешающие правильному кровообращению. Последнее обстоятельство красноречиво говорит в пользу необходимости сильной центральной власти, без помощи которой самому единству нашей империи грозила бы опасность. Необходимость такой власти еще более очевидна для того, кто понимает, что наша миссия на ближайшем Востоке, столь затрудненная ныне германскими происками, далеко еще не выполнена, и государственный рост не завершен.
Еще менее завершенным следует признать то духовное брожение, которое было занесено к нам до Петра киевскими насадителями иезуитской премудрости и немецкою слободою, потом петровскими реформами, немецким служилым нашествием, масонами — литературными первоучителями, кокетством Екатерины с энциклопедистами, Лагарпом, нашествием французов, — и целым рядом позднейших прививок и инфекций, принесших официальные плоды в ряде реформ, частью почвенных и жизнеспособных, как самый факт освобождения крестьян, частью доктринерских по законодательному их замыслу или по их пониманию современным обществом. В последнем случае действуют оба фактора, ибо законодатель, не сообразующийся со взглядами общества, которому дает законы, является, по меньшей мере, невольным доктринером...
***
Давно ли торговец-кредитор грозил должнику, что сотрет его имя с доски, где мелом записаны долги людей добросовестных? Давно ли в среде того же купечества была суровая, но прочная семья, а книги религиозного содержания были настольными? Сколько здравого, живого ума было в этих типичных, почвенных людях, потомки которых с невероятной быстротою мельчают физически и духовно и, отрешившись от старых заветов, новыми не обогащаются! Наконец, сколько поналезло в эту рассыпавшуюся храмину всевозможных элементов — и сверху, и снизу, и сбоку! Сколько инородцев, в особенности евреев! Посмотрите хотя бы на Москву: ведь она наполовину уже нерусский город! На вывесках чужие имена, активные капиталы в чужих руках, крупное инородческое, особенно еврейское, домовладение разрослось непомерно; наконец, вся почти без исключения печать находится в еврейских руках и служит их разрушительной племенной политике, травит и устрашает, кого ей угодно, распространяя пошлость, продажность, грюндерство, издеваясь над всем, что необходимо русской силе, русскому государственному здоровью.
Бесспорно, у той части нашей буржуазии, которая называется интеллигенцией, есть и высокие мечты, и благородные стремления, и вообще много разрозненных творческих начал. Но как все это хаотично, как мало-мальски определенные взгляды носят характер заученности, теоретичности, незнакомства с родиной! Традиции никакой, да и неоткуда ей было взяться!..
Цитируется по изд.: Величко В.Л. Русские речи, М., 2010.