Игорь Васильев. Я.Г. Кухаренко и горцы: современная историография и реальность

чт, 12/25/2014 - 23:30 -- Администратор

Игорь Васильев. Я.Г. Кухаренко и горцы: современная историография и реальность

Роль известных казачьих деятелей времён Кавказской войны в наше время оценивается крайне неоднозначно. Показательны такие работы, как учебное пособие С.Х. Хотко «История адыгов»[1]. Так же можно выделить работы А.В. Кушхабиева и других[2].

Не избежал этой участи и Яков Герасимович Кухаренко. Например, часть современной горской историографии оценивает его роль как однозначно негативную. Например, такая оценка характерна для известной коллективной работы «Земля адыгов». «1853 год. 3 – 4 февраля. Отряд Я.Г. Кухаренко совершил нападения на аулы по реке Хабль. Итог: 17 аулов сожжены. Угнано 110 голов крупного рогатого скота.

11 – 12 февраля. Истребление отрядом полковника Я.Г. Кухаренко аулов в урочище Мезихшу и р. Куаф, аулов по реке Пезаде – Тлях, аулов Аледжуко- Хабль и Неджуко – Хабль и в верховьях реки Супс.

1855 год – разорение аулов Шенджий, Эдепсукай, аулов на реке Псекупс. В разгроме аула Эдепсукай особо отличился отряд атамана Кухаренко[3]».

«Вспомним же и мы имена этих «героев». А фактически палачей адыгского народа. Чтобы их имена не истёрлись в памяти народной, чтобы наши потомки знали поимённо, кого следует «благодарить» за растоптанную, униженную, Родину, за миллионы погибших и покинувших Землю адыгов. …Кухаренко Я.Г., полковник»[4]. Таким образом, Я.Г. Кухаренко изображен как военный преступник и карикатурное чудовище.

Но насколько отношение объективно и насколько опирается на действительные факты? На наш взгляд, оно однобоко, и имеет больше отношение к политической публицистике, чем к науке.

Авторы «Земли адыгов» и подобные им исследователи не учитывают специфики так называемой «азиатской войны» (она же «ситуация фронтира»), когда жестокости по отношению к мирным жителям совершали в равной степени обе стороны. Адыги, например, в отличие от черноморских казаков, активнейшим образом занимались работорговлей. (Русский плен не был рабством. Поэтому адыги относительно редко бежали из плена). Причём предпочитали обращать в рабство не пленных воинов (те были склонны к побегам), а беззащитных женщин, детей и подростков. «Молодые и красивые женщины нередко ценились дороже мужчин»[5]. «При нападении на Марьинский курень 10 сентября 1831 года черкесы захватили в плен двух мальчиков. … В десять часов утра 22 сентября 1831 г. партия черкесов, переправившись через Кубань Между Марьинским постом и Марьинской батарейкой захватили в плен женщину, мальчика и пару волов»[6]. Не даром в своём известнейшем литературном сочинении «Черноморский побут» Я.Г. Кухаренко обозначил причину походов казаков против черкесов, как необходимость пресечения похищения казачьих детей[7].

Набеги ради захвата рабов, скота и другого имущества совершались безо всяких провокаций со стороны славян. Именно набеговая агрессия горцев против них, мирно расселявшихся в степном Предкавказье, стала одной из основных причин начала Кавказской войны. Имперские власти первоначально пытались решить дело миром. Но из этого ничего не вышло[8]. «Черкесы захватили хутора близ Андреевского кордона. Причём отрубили казаку Шаньке и его жене голову. А двух детей взяли в плен»[9]. В январе 1810 годабыли разграблены Ивановское и Стеблиевское селиния, почти полностью уничтожен отряд полковника Тиховского[10]. С начала XIX столетия такие события происходили на Кубани достаточно часто.

Обратимся к одному любопытному документу, написанному рукой Я.Г. Кухаренко. «Возмутительные действия Мухаммед – Эммина среди натухайцев, считавшихся доселе мирными, имели полный успех, и доказали, что надежда на покорение их мирными средствами вряд ли когда-нибудь осуществится. Если принять во внимание любовь горца к независимости и своеволию, прелесть местности в горах, где они гнездятся, не признавая никакой власти, умеренность в жизненных потребностях. То понятно, что убеждения и доводы бросить оружие и обратиться к мирным занятиям и обязанностям гражданина могут только волновать умы азиятцев. Склонных по природе к недоверчивости. И вовсе не достигать желаемой цели. Доказательством тому может служить нападение мирных натухайцев седьмого мая на колонну подполковника Беднягина, высланную из укрепления Варениковского вниз по Кубани, на реке Шокон для добывания камня из развалин старинного укрепления под фундаменты строений»[11].

Необходимость оборонительных и превентивных действий в условиях набеговой войны в основном и определяла суть воинской деятельности нашего героя, Я.Г. Кухаренко.

«Известный шапсугский наездник Казбич, собирает партию, чтобы прорваться во вторую или третью части Черноморской кордонной линии Заводовский предписал командиру девятого конного полка, войсковому старшине Кухаренко, собрав отряд из 600 пеших и 85 конных казаков с артиллерией идти навстречу. …Вскоре появился Казбич с 500 человек, которые сперва стреляли, потом перешли в шашки. Несмотря на сильные и дерзкие натиски горцев, они были остановлены удачными действиями артиллерии и ружейным огнём. … Со стороны неприятеля потери были значительны. В том числе был тяжело ранен сын Казбича Али – Бей»[12]. (Славянский исторический публицист точно так же может объявить Казбича и Али – Бея террористами, воевавшими с мирным населением. Но мы не будем уподобляться оппонентам).

Но обратимся к той части воинской деятельности Я. Г. Кухаренко, когда он уже занимал крупные военные и административные посты. За деятельность того периода его и обвинили адыгские исследователи в военных преступлениях.  «С 1852 по 1856 год включительно Яков Герасимович являлся независимым начальником отряда, совершившего несколько движений и с успехом действовавшего против неприятеля»[13].

Основной заботой Якова Герасимовича была отнюдь не свирепая завоевательная война. А забота о сохранении жизни и имущества своих соотечественников-черноморцев. Которые подвергались огромной опасности в следствии активизации военной деятельности горцев, начавшейся с Крымской войной.

«Между тем, дабы предпринимаемым с сею целью военным действиям придать более существенный характер извлечь из них наибольшую пользу, имею честь испрашивать разрешения действовать из укрепления Варениковского и по протяжению всей вновь устроенной линии … дабы через то удалить неприятеля на зимнее время, когда на Кубани станет лёд, от ближайших к Кубани станиц Черноморского казачьего войска, особенно подвергающихся в том крае нападению неприятеля, по весьма близкому с ним соседству» - писал Я.Г. Кухаренко[14].

«После неудачной попытки горцев 27 января переправится на нашу сторону Кубани, исправляющий должность наказного атамана Черноморского казачьего войска генерал-майор, разрешил полковнику Крыжановскому сделать поиск к Гапль-Чаяпскому лесу, где партия имела пристанище в продолжении трёх дней. … Полковник Кухаренко, собрав отряд из шести рот пехоты, двух сотен кавалерии при 6 орудиях и четырёх ракетных станках, двинулся с ними 11 февраля вечером из Георге – Афипского укрепления к аулу Неджукогабль, лежащему в верховьях реки Супса. Рано утром двенадцатого числа войска ворвались в аул…»[15]. Это тот самый эпизод, относящийся к 1853 г., описанный в «Земле адыгов» на странице 769. Мы видим, что действия полковника Крыжановского почему-то приписываются Я.Г. Кухаренко. К тому же понятно, что действия русских войск обусловлена необходимость ответить на наступление горцев, предпринятое в конце января. Мощная ответная атака в этом случае была единственной действенной мерой для предотвращения таковых со стороны горцев. И если бы 27 января им сопутствовал успех, угон скота, насилие над мирными жителями и сожжение селений происходили бы в Черномории.

«Наказный атаман Черноморского Казачьего войска, генерал-майор Филипсон приказал начальнику Екатеринодарского отряда, генерал-майору Кухаренко произвести нападение на аул Еденцукай (в 14 верстах от Константиновского укрепления) где гнездились самые отъявленные хищники из племени черченеевцев. Страна, занимаемая ими, покрыта лесом и камышами. Самые аулы расположены в крепких местах. А взаимная близость их позволяла неприятелю скоро собираться к атакованному пункту. Всё это питало в черченеевцах уверенность в безнаказанности за производимые разбои. … Аул со всем имуществом жителей и большими запасами хлеба был предан пламени, до 300 штук рогатого скота досталось нам в добычу»[16]. Этот эпизод так же упомянут в «Земле адыгов» на указанной выше странице. Видно, что это была превентивная мера против агрессоров, угрожавших безопасности Черномории. И которые успели нанести едва ли не больший вред, чем нанесла им карательная экспедиция.

Но при всей ожесточённости противостояния, в котором он играл не последнюю роль, Я.Г. Кухаренко от носился к адыгам с искренним уважением. Военное противостояние не мешало ему замечать их реальные достоинства. Такие, как храбрость и свободолюбие. «Призванные к новой гражданской жизни, казаки вполне оправдали своё назначение, … на глазах у врага, ничем не уступавшего им в храбрости и любви к свободе и национальной независимости»[17]. К тому же Я.Г. Кухаренко особо подчёркивал взаимную полезность дружеских отношений черноморцев и адыгов. Например, он особо подчёркивал дружбу, которая связывала атамана –основателя З. Чепегу с князем Батыр- Гиреем[18]. К тому же работа Якова Герасимовича во многом послужила одной из основ для последующих более подробных исследований в области истории русско-адыгских отношений. Как дореволюционных, так и позднейших[19].

Как ни парадоксально, события, связанные с пленением и последующей смертью Я.Г. Кухаренко, наиболее наглядно показали достаточно высокий уровень комплиментарности отношений самого атамана и его семьи с горцами.  «Здесь, на роздыхе, генерал, выдававший себя сначала за лекаря, чему абадзехи не поверили – при имени сына, произнесённого одним из них, как хорошо знающим его, со слезами сознался, кто он и его товарищ. Причём известность между горскими племенами генерала Кухаренка и его сына, Степана, под этим кратким именем хорошо знакомым многим из них, так же как одному из восьми абадзех, тотчас же побудила последнего к сожалению, и раскаянию и много помогла перемене обращения сними…

Ещё при первой вести о плене отца и зятя, сын генерала, есаул С.А. Кухаренко, которого имя, гостеприимство и знакомство между горцами известны от Анапы до земли абадзехов, с двумя из преданнейших ему молодых султанов бжедухских, немедленно поспешили в Майкоп…

При выкупе тела Я.Г. Кухаренко «пущены были в ход все тонкости и извороты особой дипломатики с горцами, причём есаул Кухаренко вел дело с тактом и полным знанием духа горцев…

В залог точного исполнения условий, есаул Кухаренко дал оружие своё и оружие верных бжедугских друзей своих, наполовину оценённое в 2000 рублей серебром. Сверх того, один из преданных ему бжедугских фокотлей, Гапак, из аула Гобукай, стал заложником лично сам. А другой, абадзехский ворк, дал в залог ещё семью крестьян»[20].

Стали бы так относиться к жестокому и бессовестному военному преступнику жертвы его террора? Вопрос риторический.

Отношение Я. Г. Кухаренко к противостоявшим ему на поле горцам можно назвать противоречивым. Закономерный негатив в отношении опасного врага, против которого приходилось вести тяжелую, во многом в действительности оборонительную войну, сочетался с уважением искреннего и не предвзятого человека. Я.Г. Кухаренко был одним из основоположников изучения российско-адыгских отношений на Кубани. Обвинения Я.Г. Кухаренко некоторыми современными адыгскими исследователями в лютой ненависти к горцам и военных преступлениях опровергаются отношением к Я.Г. Кухаренко его современников – адыгов.

 

[1] Руслан Кациев. Как обретаются этносы. «История адыгов» С. Хотко // www. apn.ru (16. 04.2012).

[2] Рецензия А.В. Кушхабиева на статью Д. Сыромятникова "Война как средство конструирования нации" // www. elot. ru (07. 06. 2008); Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию - последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994; Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик, 1992.

[3] Шеуджен А.Х., Галкин Г.А, Тхакушинов А.К, Алешин Н.Е, Кушу А.А., Шеуджен Б.Е. Приложение №. Кровавый «мартиролог» Кавказской войны // Земля адыгов. Майкоп, 2004. С. 769.

[4] Там же. С. 771 – 772.

[5] Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1911. Т. 2. С. 519.

[6] Там же. С. 265.

[7] Федина А.И. Атаман Я.Г. Кухаренко в кругу современников. Краснодар, 2004. С. 31.

[8] Олейников Д. Большая кавказская война // Родина. Россия на Кавказе- специальный выпуск. 1999. С. 52; Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910. Т. 1. С. 611 – 613; Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1911. Т. 2. С. 152 – 154, 518.

[9] Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1911. Т. 2. С. 163.

[10] Там же. С. 172 – 173.

[11] Акты Кавказской археографической комиссии. Т. X. С. 636.

[12] Цит. по: Федина А.И. Атаман Я.Г. Кухаренко в кругу современников. Краснодар, 2004. С. 9.

[13] Фелицын Е.Д. Кубанское казачье войско. 1696 – 1888. Краснодар, 1996. С. 327.

[14] Акты Кавказской археографической комиссии. Т. X. С. 641.

[15] Тифлис //Кавказ. 1853. № 22. 25 марта.

[16] Известия из Черномории // Русский инвалид. 1855. №257. 25 ноября.

[17] Кухаренко Я.Г. Туренко А.М. Исторические записки о войске Черноморском // Киевская старина. Киев. 1887. Т. 17. С. 495.

[18] Там же. С. 521, 523.            

[19] Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910 – 1011. Т. 1 – 2; Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII – первой половины XIX века. Краснодар, 1989; Покровский М.В. Русско – адыгские торговые связи. Майкоп, 1957.

[20] Барилко П. Плен и смерть генерала Я.Г. Кухаренко // Санкт-петербургские ведомости. 1862. №236. 30 октября.